Синий кот.

(путевые заметки

незаметного путника)

Я сел в первый попавшийся автобус. Я ехал, ехал… И то, что я видел, не обещало Солнца. Новые высотные здания окутывали своей тенью старые полуразрушенные деревянные домики.  Как все-таки  безапелляционны приговоры судьбы. Как угнетает эта бренность бытия.

Он стоял предо мной и читал одну из книг Харуки Мураками. Через одно его плечо свисала большая черная сумка, через другое – такая же поменьше. Смотрелось смешно. Вдруг в окно ворвался ветер и разметал его невесомые кудри. Иногда он поправлял аккуратные продолговатые в прозрачной оправе очки на переносице. Вот так он и стоял, одной рукой держась за поручень, а другой придерживал книгу. И, знаете, очень.. очень быстро перелистывал страницы.

Он вышел, и я неспешно пересел на заднее сиденье. Тут моему взору открылась новая интересная,  скорее даже удивительная картина, которая заставила мои брови и уголки губ поползти вверх. У входных дверей стояла женщина, ветер трепал ее легкое платье в мелкий цветочек, в руках была довольно большая, но все же дамская сумка. И вот именно на этом месте мой взгляд наткнулся на.. букет из веток березы, похожий на веник, только с молодыми зелеными листочками. По этому поводу в моей голове родились эти строки:

В легком ситцевом платье

На ветру вы стояли,

И берез юных листья

В вашей сумке торчали!

Ну вот, она тоже вышла. Люди заходят и выходят в эти двери. Как во врата Жизни и Смерти. Заходят и выходят, сменяя друг друга на боевом посту. Сторожат одним им известную тайну бытия.

И с невиданным упорством

Жизнь теряет постоянство.

Обретает смутный смысл

Нескончаемое пьянство.

И это было бы действительно смешно, если бы не было так печально. За окнами незаметно наступила осень. Она зашла в автобус в красных туфельках с острым носом, в небольшом промежутке до начала джинсов виднелась сеточка чулок; ее глаза скрывали большие солнцезащитные очки, а на худеньких плечиках висела легкая белая блуза с глубоким вырезом – пережиток благосклонного лета среди кожаных курток и теплых кофт. На губах едва заметным розовым оттенком блуждала задумчивая улыбка. А за окнами моего автобуса действительно играло солнце на еще зеленой листве мелькающих деревьев.

Под сенью вымученных фраз,

Сплетенных в кружево искусно…

Ах, как играл ветер этими крепдешиновыми сборками на ее глубоком декольте.

Но как осень подавляет свежее лето тяжестью небес и серостью.. сыростью красок, так и рядом с этой феей солнечного луча сидел угрюмый тяжеловес в коричневой кожаной куртке и сопел.

 Как смазывал он прекрасную картину, словно написанную кистью самого Левитана. И создавалось чувство душевного голода и появлялось ощущение вязкой грязи, окутывающей сердце.

Под иссохшей листвою общественной лжи

В бюрократии вязком болоте лежишь…

А ведь мы ничуть не хуже столицы. У нас даже есть своя кольцевая. Под виадуком. Там так и написано: «Главная дорога по кругу», а рядом желтый треугольник вершиной вниз. Желтый двулик – будто радостный и по-детски невинный солнечный  свет скрывает какой-то подвох, хитро смотрит на тебя – и молчит. О, как он лжив!

Так мы и ходим, как пони, по кругу своих жизней. Это и есть наша главная дорога. Круг замыкается снова и снова. Кто-то из нас поднимается по карьерной лестнице, стремится возвысить свой дух,  ведет насыщенную различными событиями жизнь, другие же безвольно плывут по течению своего замкнутого круга. Но суть от этого не меняется. Лестница заканчивается, а события повторяются снова и снова, мы лишь смотрим на них с другой точки внутреннего зрения, другими глазами собственного «я», с новой высоты, если это понятие применимо к круговороту судеб. Это только лишний раз доказывает бессмысленность мира.

Мир – это универсальное ничто.

Жизнь аквариумной рыбки настолько бессмысленна, что становится страшно… от этой бездеятельности, от этой безысходности, от такой обреченности… От стенки к стенке – по кругу.

За своими рассуждениями я не заметил, как снаружи начали сгущаться вязкие сумерки. Мой опустевший автобус мчался в никуда. Мы направлялись  в автопарк. А город играл со мной неясными очертаниями теней, сотнями разноцветных огней вдоль пустой авеню, которые сливались в одну неоновую линию жизни с разнообразными оттенками эмоций.

Я вышел на конечной остановке. Решил навестить старого друга.

По привычному маршруту:

Остановка – остановка,

Я спешу к тебе на встречу.

Ты не ждешь меня. Неловко…

В кармане завибрировал телефон. Это снова был Некто. Он часто звонил мне по пустякам, заблудшая душа, в основном в пьяном угаре. Ничего не донося до моего сознания, он, тем не менее, с завидной периодичностью набирал мой номер и говорил, говорил… Я с неохотой взял трубку. На этот раз Некто был серьезен и даже, кажется, трезв. Он звонил, чтобы попрощаться. Ты куда-то собираешься, надолго ли? – поинтересовался я. На что мой собеседник ответил - надолго, и что он  решил повеситься.

В тот момент я был не в настроении слушать его очередные бредни про несостоятельность существования и бесцельность его бледной жизни. Поэтому просто посоветовал не делать глупостей.

- У тебя все нормально? – задал он привычный вопрос.

- Да, - с долей раздражения ответил я.

- А по голосу не похоже. Если я могу чем-то помочь, я завтра же буду в твоем городе…

- Нет, не нужно, спасибо, - мягко отклонил я его предложение.

Разговор закончился. Но на душе остался неприятный осадок. Ведь сейчас жизнь этого человека может оборваться из-за твоего плохого настроения. Он ведь просто хотел быть кому-то нужным в этот момент. А ты отверг его. Он хотел сорваться к тебе из другого города, с призрачной целью оказать хоть какую-то помощь,  а теперь у него снова нет цели.

Как бы человечество не говорило о том, что все мы по натуре своей одиночки, мы существа социальные. У него никого нет. « Вот и ты теперь только в моем телефоне», - говорил Некто. В итоге – потерян смысл существования.

Все обдумав и немного остыв, я отправил ему сообщение с позитивными, но самыми простыми словами из разряда «все будет хорошо». Через некоторое время на экране телефона снова высвечивалась его фотография, я, не раздумывая, взял трубку.

- Спасибо… Сразу как-то жить захотелось.

Вот как одно доброе слово в нужный момент может спасти целую жизнь. Ведь это совсем не сложно. Показать потерявшемуся человеку Солнце.

После этого Некто звонил еще несколько раз. И снова говорил бессвязную чушь.

- Я должен тебе признаться, - говорил он мне, - На самом деле,  когда вы думали, что я ездил в Молдову учиться, я был в Португалии. Я на них работаю, в разведке.

«Да, - размышлял  я, - человек придумывает себе историю жизни и верит в нее. Живет в ней. Заполняя тем самым пустоту собственного существования».

Видел я и еще одного такого. Вчера в автобусе. Он сидел рядом со мной. От него исходил тяжелый запах грязного тела и дешевых сигарет. Хотя одет был прилично. Он сидел и что-то бормотал себе под нос. Что-то вроде

«… семьсот двадцать пять да триста восемьдесят, а двести плюс двести – шестьсот…».  Очень хотелось поправить его и сказать: «Четыреста». Но тут он внезапно поднял ладонь, глядя в окно, будто поприветствовал кого-то одному ему известного. Потом начал звонить. Долго держал телефон возле уха, иногда поглядывая на экран. Перезванивал. И вот, наконец, сказал невидимому собеседнику на том конце трубки, что будет через пять минут.

Слово за слово, мысль за мыслью – я подошел к дому своего старого друга. Улица Пустой революции, дом 1000, квартира 905. И ни к чему не привязанная надпись на стене: «За что боролись, на то и напоролись».

Я  постучал в дверь. Он открыл довольно быстро.

- Здравствуй, - поздоровался я, - я могу быть твоим гостем?

- Тем, что хуже татарина?

- Именно.

Он сделал шаг назад и кивком головы пригласил меня внутрь.

Как у двух совершенно разных, даже противоположных по энергетике слов  могут быть одинаковые корни? Гостиница и погост. Мы – вечные путники - там и там вечные гости, периодически  сменяющие друг друга. Не это ли лишний раз доказывает круговорот бытия? Взаимозаменяемость судеб.

Мы с Ото сидели друг напротив друга в жестких красных креслах. Комната неярко освещалась бра.

Есть ли что-нибудь новенькое, спросил я у Друга.

- Пожалуй, - ответил он.

Я выдерживал паузу, ожидая продолжения. И оно незамедлило прийти.

Не продав неусыпную,

Грубость мира почувствовать.

Детских губ поцелуями

Сажу жизни усыпали.

Не проси, непробудная.

Заметенный метелями,

Затемненный не тенями

Не дождется, забудется.

Не проси – не услышится,

Цель ни к черту, не нужная.

Забываем забвение,

Не хотим – и не слушаем.

Для чего эти голуби

На карнизе, на краешке?!

Сердце бьется запоями,

Солнце выглядит тающим…

Почему-то захотелось плакать.

- Город, который ты так любишь. Твой город. Обречен страдать. Каждый из вас обречен на бессилие.

Я молча смотрел на свой темно-синий пушистый хвост. Да, если читатель еще не догадался или до сих пор не поверил, я действительно являюсь котом. И, кстати, очень люблю носить шляпы.

- Отгадай загадку: чем Город похож на письменный стол? – не унимался Ото.

- Ну, думаю, у того и у другого есть пределы.

«Как и у моего терпения»

- Что там, что там порой творится такой хаос!

«Как и в любой жизни»

- Куча бесполезных на первый взгляд мелочей создают необходимый порой уют.

- Трущобы, созданные человеком.

- А чтобы в них не заблудиться, человечество создает себе путеводную звезду – религию, и слепо следует за ней…

- М-да, печально…

- Отчего же? – вдруг оживился Ото. – Само слово религия прекрасно, оно происходит от слова religere, что означает «воссоединиться». Но произошла подмена понятий… как это часто случается в нашем мире. Воссоединение с собой внутри себя и с миром вокруг себя – вот истинная суть религии. А искусственно созданные человечеством секты призваны порабощать… Во что веришь ты? Кому ты поклоняешься?

- Может это прозвучит банально, но, наверное, как и большинство людей в этом мире, я являюсь приверженцем христианства. А ты, Ото, не веришь в Христа, не признаешь в нем Бога?

- Нет, я не хочу сказать, что я атеист или что-то в этом роде. Я безмерно, отчаянно уважаю Иисуса, как харизматичную Личность, но не приемлю создания культа этой самой личности, поскольку считаю, что это лишает Свободы другие Личности, возможно, способные на большее…

Наступало утро.

2003 г.